Все фабрики и заводы в Крыму, национализированные при Советской власти, были возвращены прежним владельцам. Многие предприятия в Крыму закрывались, а рабочие выбрасывались на улицу. Количество безработных возрастало. В августе в Севастополе было зарегистрировано на бирже труда свыше двух тысяч безработных. В числе безработных находилось много лиц интеллигентного труда. В городе стали возникать из студентов и бывших офицеров артели грузчиков, рассыльных, продавцов папирос и др.

Материальное положение трудящегося населения Крыма беспрерывно ухудшалось. Росли цены на продукты питания. С апреля по август 1918 года цены в Крыму возросли: на масло — больше чем в два раза, на яйца — почти в два раза, на крупу — в три раза. Особенно остро ощущался недостаток в хлебе, в связи с чем в некоторых городах были введены нормы на хлеб. В Ялте хлебная норма была установлена в размере 200 граммов для взрослого и 100 граммов для детей. Подвоз хлеба на рынки прекратился. Хлеб можно было купить только у спекулянтов за очень высокую цену. У хлебных магазинов с вечера выстраивались очереди. Трудящиеся, не имея средств покупать продукты по спекулятивным ценам, голодали.

Осенью 1918 года вспыхнула эпидемия «испанки» (гриппа в тяжелой форме), которая приняла ужасающие размеры. В газетах сообщалось:

Смертность необычайно велика и увеличивается вследствие отсутствия врачебной помощи и лекарств. Местами населением овладевает паника, и крестьяне бегут в города, оставляя свои дома, в уверенности, что, может быть, там доктора их спасут.

Были случаи заболевания холерой в Феодосии, Керчи и Симферополе.

Трудящееся крестьянство также испытывало большие продовольственные трудности. В особенно тяжелом положении оказались безземельные и малоземельные. Засеянные ими земли, полученные от Советской власти, отбирали. Крестьян сгоняли с земли при помощи немецких солдат и специальных карательных отрядов, состоявших из немцев-колонистов, татар и ингушей. Захват помещиками крестьянских посевов обрек бедноту на голод.

Возвращение помещикам земель и реставрация старых дореволюционных порядков в деревне вызывали волнения среди крестьянства. В некоторых районах крыма дело доходило до вооруженных стычек. Крестьяне отказывались возвращать помещикам землю, полученную при Советской власти, отказывались платить за нее высокую арендную плату и скопщину. Размеры скопщины, взимаемой, как и прежде, доходили до 50% валового урожая, т. е. крестьянин-арендатор должен был платить помещику с каждых собранных 10 копен 5 копен, а иногда и больше. Крестьяне не могли примириться с восстановлением старых условий скопщины. 30 мая 1918 года жители д. Ивановки, Евпаторийского уезда, обсуждали вопрос о скопщине. «Согласились дать помещикам 2 копны с 10 копен». В д. Михайловка общее собрание постановило сдать владельцам 2 копны.

Крестьяне многих деревень крыма категорически отказывались возвращать землю помещикам и платить скопщину. Например, крестьяне деревень Гудановки, Чульгин, Джанкойского (б. Перекопского) уезда, весь засеянный ими на помещичьих землях хлеб убрали и развезли по домам, не дав ни одной копны помещику. Их примеру последовали крестьяне некоторых других деревень. 26 июля уездные власти просили генерала Сулькевича выслать в Джанкойский уезд отряд конных ингушей для расправы над непокорными скопщиками.

Марионеточное правительство Сулькевича с согласия оккупационных властей крыма решило создать специальные военно-полевые суды для разбора дел, связанных с аграрными беспорядками. На полевые суды возлагалась борьба с «имеющими место случаями умышленного повреждения трав и урожая хлебов». Военно-полевые суды выносили суровые приговоры крестьянам, пытавшимся оказывать сопротивление помещичьему произволу. В местных газетах летом 1918 года то и дело мелькали заметки о конфликтах крестьян с помещиками и крестьянских волнениях в крыму на почве отказа платить непосильные налоги, введенные «правительством» Сулькевича. К осени революционное движение в крымской деревне приняло еще большие размеры.

Трудящиеся Крыма не могли мириться с положением рабов иноземных захватчиков. Несмотря на жестокий оккупационный режим, советские люди не прекращали борьбы против иноземных поработителей и их приспешников. Вдохновителями и организаторами этой борьбы были большевики, оставшиеся для подпольной работы в Крыму. Они проводили широкую агитационную и пропагандистскую работу, подготовляли организационные выступления против немецких захватчиков, поднимали массы на вооруженные восстания. К концу лета подпольные большевистские организации действовали почти во всех городах Крыма.

Наиболее сильной подпольной организацией в период немецкой оккупации была Севастопольская. Здесь для подпольной работы была оставлена довольно крепкая группа большевиков, в числе которых находились Назукин, Русин, Котнер, Кривохижа, Ржанников, Овсянников-Жигинас и другие. Подпольный комитет установил связь с рабочими мастерских военного порта и других предприятий. Подпольному комитету удалось создать свою типографию и хорошую «технику» по изготовлению документов, печатей, бланков и т. д. В Севастополе наряду с подпольным комитетом работала особая группа под руководством Голубева, которая впоследствии объединилась с городской партийной организацией.

Летом 1918 года крымским подпольным организациям удалось установить непосредственную связь с Центральным Комитетом РКП(б) и особенно тесную связь с ЦК КП(б)У30.

Первым посланцем в Москву от Севастопольской партийной организации был И. А. Назукин. Он тяжело болел ревматизмом, еле передвигался. В связи с этим подпольный комитет вынес решение откомандировать его в Москву для лечения и для связи с ЦК. Большевик Назукин с честью выполнил данное ему поручение. Он успешно пробрался в Москву, сделал в ЦК доклад.

В Крым Назукин вернулся в конце июля после Всероссийского Съезда Советов, на котором он был делегатом от своего родного Урала.

Севастопольская организация в дальнейшем с докладом в Харьков и Москву командировала ряд других товарищей. Связные, которые пробирались из Крыма, привозили в Крым литературу и директивы о том, как вести подпольную работу.

Кроме Севастополя, подпольные большевистские организации существовали в Симферополе, Евпатории, Керчи и Феодосии. Они поддерживали между собой тесную связь. В июне на совещании Севастопольской и Симферопольской подпольных организаций был образован оргкомитет из трех человек, которому было поручено подготовить созыв крымской подпольной партийной конференции.
Трудящиеся массы Крыма неоднократно вступали под руководством большевистских подпольных организаций в открытую борьбу против немецких оккупантов. Первыми начали борьбу рабочие мастерских Севастопольского военного порта. Непосредственной причиной служило следующее обстоятельство. В конце апреля 1918 года из Москвы в Севастополь для выплаты рабочим военного порта было переведено около 18 млн рублей. Деньги не успели раздать рабочим, и они попали в руки оккупантов. Рабочие крыма требовали выплаты причитающихся им денег, но немецкая администрация военного порта задерживала выдачу под предлогом, что вопрос подлежит согласованию с Советским правительством.
Рабочие по совету большевиков тайно послали в Москву делегацию во главе с большевиком А. М. Лысенко. По возвращении в Севастополь делегация сделала отчет на рабочем митинге, на котором присутствовало 5 тысяч человек. Делегаты разъяснили, что немцы незаконно захватили деньги, принадлежащие рабочим. На митинге большевики призывали рабочих к борьбе против немецких оккупантов.
Рабочие приняли решение потребовать от оккупационных властей выдачи причитающихся им 18 млн рублей и заключения коллективного договора. Немцы отказались удовлетворить справедливые требования рабочих крыма. В ответ на это рабочие объявили забастовку. 23 мая на чрезвычайном общем собрании было принято решение, в котором рабочие заявили:

«Не приступать к работам в порту до тех пор, пока правлением союза не будет достигнуто соглашение с германским командованием по заключению коллективного договора и не будут выданы принадлежащие рабочим и задержанные германским командованием деньги…»

Забастовка приняла упорный, затяжной характер. В знак солидарности к рабочим порта присоединились рабочие и служащие других предприятий города. Оккупанты грозили бастовавшим всякими репрессиями; пугали, что привезут иностранных рабочих, закроют завод и порт. Под угрозой штыков рабочие были вынуждены прекратить забастовку. Тем не менее эта стачка сыграла огромную роль в мобилизации трудящихся Крыма на активную борьбу против иноземных захватчиков.
После этой забастовки оккупантам вскоре пришлось иметь дело с забастовкой железнодорожных рабочих крыма.
В середине июля 1918 года администрация Юго-Западной и Южной железных дорог, по предложению оккупантов, объявила об общем снижении заработной платы и уменьшении хлебного пайка рабочим и служащим, что ухудшило и без того тяжелое положение железнодорожников. Рабочие и служащие этих дорог решили объявить всеобщую забастовку с требованием улучшения их экономического положения. В забастовке приняло участие свыше 200 тысяч рабочих и служащих. Среди железнодорожников распространялось воззвание ЦК КП(б)У с призывом к организации и подготовке к всеобщему вооруженному восстанию против интервентов.

21 июля 1918 года к забастовке присоединились железнодорожники всего Крыма. Движение на железных дорогах прекратилось почти полностью. Оккупанты вынуждены были комплектовать из своих солдат железнодорожные бригады, чтобы кое-как поддерживать сообщение между отдельными пунктами.

26 июля во всех газетах было опубликовано обращение немецкого командования к железнодорожникам. Оно заканчивалось угрозой:

Несчастья и лишения ждут вас, железнодорожники, если вы не приступите к службе немедленно…

Но железнодорожники стойко продолжали начатую забастовку. Германские оккупанты усилили репрессии. Они производили массовые аресты и угрозой применения оружия пытались заставить железнодорожников приступить к работе. Рабочие крыма при первой возможности разбегались, прятались. Оккупанты устраивали облавы и буквально охотились за железнодорожниками. В связи с этим в Симферополе произошел такой курьезный случай. Немецкие жандармы во время облавы задержали пекаря Татаринцева и сапожника Васильчикова, которых приняли за рабочих железной дороги. Уверения пекаря и сапожника, что они никогда не служили на железной дороге, что они состоят в другом союзе и т. д., ни к чему не привели. Их под конвоем доставили в депо и посадили на паровоз, приказав вести его. Только явившийся дежурный по депо еле-еле смог убедить немецкого коменданта, что задержанные не железнодорожники. Во время другой облавы в Симферополе немцы арестовали и доставили в комендатуру около 100 человек; из них оказалось всего 20 железнодорожников.

Подавить забастовку удалось только в середине августа при помощи свирепых репрессий. Многие рабочие крыма были расстреляны или посажены в тюрьмы.

Кроме двух крупных забастовок рабочих Севастополя и железнодорожников, в городах Крыма возникали забастовки на отдельных фабриках и заводах. В июле бастовали рабочие феодосийской гильзовой фабрики; в Евпатории — типографские рабочие; в августе в Симферополе — работники аптек.

Влияние подпольных большевистских организаций неуклонно возрастало. Осенью большевики нередко выступали почти открыто на рабочих собраниях. Рабочие сами охраняли большевиков от полицейских ищеек.

О настроении рабочих крыма можно судить, например, по такому факту. В начале ноября на общем собрании союза «Игла» в Симферополе большевики внесли предложение отпраздновать годовщину Великой Октябрьской социалистической революции. Большинством голосов, при бешеном сопротивлении меньшевиков и бундовцев, была принята большевистская резолюция и послано «приветствие революционному пролетариату Советской России и Западной Европы».

В ряде городов (Севастополе, Симферополе) при подпольных комитетах существовали боевые дружины, которые проводили диверсии: взрывали военные склады, воинские поезда, разрушали связь оккупантов. В Севастополе подпольщики организовали взрыв эшелона со снарядами. В Евпатории подпольный комитет подготовлял создание партизанского отряда: отбирал надежных людей и направлял в находящиеся вблизи города Мамайские каменоломни (ныне Каменный карьер). В Евпаторийской подпольной организации в то время вел активную работу Д. И. Ульянов. Севастопольская подпольная организация имела в своем распоряжении несколько складов оружия. Самый крупный из них находился в центре города, на Хрулевском спуске, в доме № 11. Часть оружия была оставлена подпольщикам в период эвакуации. Впоследствии оружие удавалось доставать из военных складов.

Верными помощниками большевиков были подпольные молодежные организации. Они действовали в Севастополе, Симферополе, Евпатории, Керчи, Ялте. Молодежь помогала партийным организациям в распространении листовок, участвовала в организации боевых дружин, доставала оружие и выполняла обязанности связистов. Особенно активно работала молодежная организация в Севастополе. Молодые подпольщики коллективно читали привозимую с Севера партийную литературу, расклеивали и распространяли прокламации и листовки, вели среди рабочей молодежи устную индивидуальную агитацию. Севастопольский подпольный комитет направлял в Одессу, с которой была налажена связь, оригиналы составленных прокламаций, и оттуда довольно быстро получались эти же прокламации, размноженные во многих тысячах экземпляров.

Распространение листовок производилось самыми разнообразными способами. Например, однажды на рабочем собрании комсомольцы потушили свет и бросили в зал пачку листовок, сложенных «голубем». Листовки отлично рассыпались по всему залу. Иногда листовки оставлялись на скамьях Приморского и Исторического бульваров, в кино, в театрах.

Крымские большевистские подпольные организации проводили агитационно-пропагандистскую работу среди солдат оккупационных войск. Печатались и распространялись листовки на немецком языке. Их удавалось разбрасывать в казармах и на военных кораблях.

Севастопольские большевики установили связь с матросами крейсера «Гебен» и через них распространяли революционные листовки. В конце лета на этом корабле состоялось тайное собрание революционно настроенных матросов. Германское командование, которому стало известно о собрании, арестовало 60 матросов, часть их была расстреляна.

14 августа в Севастополе один батальон германских солдат отказался ехать на фронт, выступление было подавлено вооруженной силой. В Севастопольском гарнизоне участились случаи расправы с немецкими офицерами. Так, например, 12 июня пропал без вести немецкий комендант железнодорожной станции, а 21 августа исчез комендант Северной стороны.

В сентябре 1918 года в газете «Правда» было опубликовано сообщение, полученное из Севастополя:

Здесь среди германских войск усиленно распространялась революционная немецкая литература. Два митинга-летучки немецких матросов и солдат, тайно собравшихся на Историческом бульваре, были разогнаны немецкими властями, часть собравшихся была арестована. За вторую половину августа в городе расстреляно более 30 немецких матросов и солдат за распространение революционных идей.

В войсках оккупантов Крыма началось разложение, которое стало усиливаться особенно заметно в сентябре и октябре 1918 года.