Симферопольский сквер Победы — место, где сходятся многие маршруты городского транспорта. Остановка с западной стороны сквера носит название «Центр». Для приезжего название несколько странное: центр города скорее на площади Ленина. Но исторический центр все таки здесь. Симферопольский сквер Победы — отсюда начинался Симферополь, во славу русского оружия, сокрушившего трехсотлетнее османское владычество в Северном Причерноморье.

Символом неразрывной преемственности героических ратных традиций нашего народа возвышается напротив танка-памятника старинный обелиск в честь В. М. Долгорукова, а неподалеку от него, за гостиницей «Украина»,— памятник А. В. Суворову. Эти русские полководцы стояли у истоков будущего Симферополя, способствовали его возникновению.

Перенесемся мысленно в лето 1771 года. Вокруг нас уже не шумные, многолюдные улицы, а просторная степь. Она тянется вдоль Салгира на запад, прорывается за скалистый косогор, подступивший с юга (до перекрестка нынешних улиц Толстого и Гоголя), и упирается в заросли камышей и кустарников на болотистой низине, где сейчас находится железнодорожный вокзал. На севере Симферополя почти все правобережье Салгира покрыто вековыми дубравами. У редких просветов, занятых полями, белеют убогие хижины крохотных деревенек. А ближе к реке глаз улавливает прямоугольники фруктовых садов, огороженных кладками из дикого камня.

Неподалеку, к востоку от нас, откроется странный город: длинные белые ленты оград, слепые — без окон — фасады приземистых зданий, красные черепичные крыши, над которыми плавятся в полуденном зное тонкие свечи минаретов… Город Акмечеть стоял на перекрестке важных дорог: Старый Крым — Бахчисарай, ведущей из восточной части полуострова в юго-западную, и Перекопской, идущей с северных рубежей к центру Крыма. Она подходила к городским воротам и, одолев лабиринт средневековых улочек, бежала дальше, за Внутреннюю горную гряду в «крымскую глубинку».

Летом 1771 года замерли эти дороги. Редко-редко проскрипит но ним арба, запряженная сонными волами, или подымет пыль всадник на взмыленной лошади.
Третий год русско-турецкой войны стал переломным. Блестящие победы армии П. А. Румянцева на Дунайском театре военных действий позволили перейти в наступление 2-й армии В. М. Долгорукова, которая блокировала Крым. Долгоруков разбил 70-тысячную армию хана Селим-Гирея и 14 июня 1771 года взял крепость Перекоп. Русские войска устремились в Крым. 22 июня они заняли Гёзлёв (Евпаторию). Затем 38-тысячная армия Долгорукова повернула на восток и в тот же день подступила к Акмечети. Считается, что Долгоруковский обелиск сооружен на том месте, где стояла палатка командующего 2-й армией. А за ней, на просторном поле (где пролегают сейчас улицы К. Маркса, К. Либкнехта и А. Невского), забелели тысячи армейских палаток.

Тогда никому из русских воинов и в голову не могло прийти, что на месте их скоротечного лагеря в недалеком будущем возникнет новый город — Симферополь. Эти первые «симферопольцы» — личный состав 2-й русской армии — стояли лагерем под Акмечетью пять суток. Долгоруков ждал ханских послов для мирных переговоров. Однако хан и его окружение под всякими предлогами оттягивали встречу с тем, чтобы выиграть время для приведения в порядок и наращивания своих вооруженных сил.

Разгадав замысел врага, В. М. Долгоруков поднял армию и повел ее к Кефе (Феодосии), где, по данным разведки, сосредоточилось 95-тысячное войско Селим-Гирея. В битве под стенами Кефе 29 июня ханское войско потерпело сокрушительное поражение. Пала Кефе, пали и другие турецкие крепости: Арабат, Керчь, Еникале, Балаклава.

Победы князя Долгорукова-Крымского положили конец турецкому Владычеству в Крыму, ускорили заключение Кючук-Кайнарджийского мира. Теперь стояли над Керченским проливом караулы из донских казаков, сквозь синюю черноморскую даль все чаще проглядывали паруса русских военных кораблей. А в декабре 1776 года в Крым вступила дивизия, которой командовал уже прославленный в битвах с турками генерал-поручик А. В. Суворов. Под Карасубазаром (Белогорском) Суворов встретил турецко-татарское войско, разбежавшееся при появлении русской дивизии.

В марте 1777 года отряд Суворова подошел к Акмечети. В полуверсте от въезда в город по Перекопской дороге Суворов разбил лагерь — на том же месте, где за шесть лет до этого располагался лагерь В. М. Долгорукова. Высокое стенное левобережье Салгира вновь забелело армейскими палатками, потянулся к небу дым походных солдатских костров. Из лагеря доносились зычные голоса команд, стук орудийных колес, ржание и топот коней, отгоняемых на пастбище.

А утром, едва взошло солнце, перед лагерем появились озабоченные инженеры-фортификаторы. По их указаниям «нижние чины» забивали колья, натягивали шнуры. И вот уже сотни солдат в одних нательных рубахах рассыпались по зеленому цветущему лугу. Замелькали, зазвенели лопаты. На глазах начал расти земляной вал, опоясавший хитроумными зигзагами значительную территорию, пожалуй, всю ту, что занимает сегодня сквер Победы.

Земляной многоугольник ощетинился крепким частоколом из заостренных бревен. Артиллеристы подготовили позиции н втянули на вал орудия. На крутом мысу над Салгиром возвели еще один вал: вспомогательную позицию — ретраншемент. Мощная полевая крепость — редут — приготовилась к военным действиям. Но хватило дипломатического искусства А. В. Суворова, чтобы и на этот раз избежать столкновения.

Редут, построенный солдатами великого полководца и названный в его честь Александровским, стал по сути дела первым сооружением на территории будущего Симферополя.

После принятия Крыма «под Российскую державу» (манифест об этом был подписан Екатериной II 8 апреля 1783 года) в пределы полуострова вступила русская армия под командованием О. А. Игель-Строма. Ёе части расположились в стратегически важных пунктах Крыма. Акмечеть приняла на постой бомбардирский полк Б. А. Тищева.

И на этот раз Акмечеть оказалась как будто бы в стороне от главных крымских событий. Под Карасубазаром на Ак-Кае (Белой скале) летом 1783 года князь Г. А. Потемкин принимал присягу на верность России от татарской знати. В Карасубазарс Потемкин сформировал временное крымское правительство.

Внимание «князя Тавриды» уж никак не могла привлечь неказистая, опустевшая Акмечеть. В раздумьях об административном устройстве вновь обретенного края он обращался к куда более многолюдным городам, известным на международной арене: Бахчисараю, Карасубазару, Старому Крыму.

В первом проекте административного устройства Тавриды, вышедшем из-под пера Потемкина и представленном в правительствующий Сенат 7 февраля 1784 года, уже присутствует такое привычное сегодня имя города — Симферополь.

«1. Симферопольская округа.

В оной имеет быть построен областной город Симферополь, на месте бывшего Старого Крыма. Сие наименование значит Град пользы, и герб его — улей с пчелами, имеющий в верху надпись Полезное»…

2. Левкопольская.

В оной город Левкополь, где ныне Акмечеть…»

Потемкин предполагал составить Таврическую область из семи округ. Кроме упомянутых, намечались еще две в Крыму — Евпаторийская и Перекопская, две в Северной Таврии — Днепровская и Мелитопольская, и на Таманском полуострове — Фанагорийская.

Сенат рассмотрел представленный проект и на следующий день, 8 февраля 1784 года, принял указ № 15925, который оставлял в силе общий замысел Потемкина.

Временное крымское правительство 11 июня 1784 года было преобразовано в Таврическое областное правление. Гражданские дела принял у командующего войсками О. А. Игельстрома первый правитель Таврической области статский советник В. В. Коховский. Происходило это в Карасубазаре — нынешнем Белогорске.

К тому времени стало ясно, что город Старый Крым — это уже невозвратное прошлое, что новые условия, прежде всего основание Севастополя, диктуют новую административную схему Таврической области.

Потемкин отправил Коховскому ордер от 28 июня 1784 года, в котором говорилось: «Препоручаю я вам распорядить осмотреть, откуда поблизости возить камень для строения у Акмечети губернского города».

Ордером от 28 июня (9 июля но н. ст.) 1784 года определилось местоположение будущего областного центра Крыма («у Акмечети»). Правда, ордер умалчивает о названии «губернского города»: то ли это будет Левконоль, то ли этот вопрос пока оставлен открытым.

В июле 1784 года вновь ожило поле за Александровским редутом, уже несколько оплывшим от дождей и поросшим травой. На подводах везли туда камень, песок, доски и сосновые бревна. Солдаты Севастопольского пехотного полка готовили ямы для размеса глины. Саперы того же полка рыли траншеи под фундаменты двух Г-образных корпусов с флигелями при них — зданий Таврического областного правления.

Таким образом, редут предопределил место сооружения административного комплекса (современный квартал города между улицами Р. Люксембург, Толстого, К. Либкнсхта и Желябова), а тот, в свою очередь, стал первым колышком для привязки к местности первого плана строительства Симферополя. Но о плане еще не думали. Еще не было даже архитектора, и областные присутствия — простейшие «коробки» — складывали, как умели, армейские строители из рваного камня на глиняном растворе. Здания эти, как и следовало ожидать, оказались весьма недолговечными. Зато строили армейцы быстро.

Зарождающийся город предстояло кем-то и как-то заселить. Командующий войсками в Крыму генерал-поручик Игельстром 20 июня 1784 года направил к Коховскому первых поселенцев-солдат, приложив к письму «именной список выключенным из полков 2-го, 3-го гренадерских и Киевского полку нижним чинам, которые назначены здесь на поселение к заведению солдатских слобод…» Им «под командою капитана Ванникова велено следовать к расположению» и строящийся город.

На место поселенцы прибыли 22 нюня. Первая группа в 69 человек, первые граждане нового города: гренадеры Иван Полушкин, Федор Халтурин, Фрол Игнатов, Трифон Кузьмин… Через пять дней прибыла сюда еще одна группа в 117 человек из Севастополя, в основном мушкетеры: Иван Щепин, Михайла Петров, Иван Орликов, Петр Докучаев…

Потом им доставят и жен — у кого они были и… невест — крепостных девушек, и сделают вольными поселянами. А пока требовалось определить вновь прибывших на местожительство. Коховский докладывал в канцелярию Потемкина 29 июня:

«Отставных, присылаемых ко мне для поселения, намереваюсь по¬селить: одну слободу близ Акмечети в верх по реке Салгиру, несколько повыше дворца калги-султана. Другую в 12-ти верстах от Акмечети при деревне Саблы (ныне Партизанское.— Лет.)».»

По современным ориентирам слобода «близ Акмечети», получившая название Петровской, возникла в районе нынешней гостиницы «Москва». Документы того времени сохранили сведения об основных этапах зарождения Петровской слободы. Вот рапорт, датированный 2 августа 1784 года, от смотрителя поселения капитана Вятского пехотного полка Петра Ванникова : «Данным мне… ордером велено на отведенном близ Акмечети месте для поселенных солдат начать строить мазанки, которые вчерашнего числа и начаты…»

Строили мазанки, заготавливали и подвозили материалы сами поселенцы. Известно и время окончания строительства, так сказать, первой очереди слободы — из рапорта Ванникова от 28 октября 1784 года: «близ сего города Акмечети построено поселенными солдатами двадцать мазанок»… И уточнено: строительство «продолжалось сего октября по 1-ое число».

В Петровскую слободу определяли не только отставных солдат, но и всех желающих: беглых крепостных крестьян, прочих «беспаспортных людей», скитавшихся по России в поисках заработка и пристанища, так как требовались рабочие руки для строительства нового города.

Не без влияния этой слободы, одновременно с ней появилась на противоположном берегу Салгира первая барская усадьба (ровесница Симферополя, она дожила до наших дней и числится среди достопримечательностей города под именем «дом Мюльгаузена»), Построил усадьбу подальше от города, в «первозданной» сельской глуши поручик того же бомбардирского полка В. А. Шепинг. Тогда же занялся благоустройством лагеря, строительством казарм на месте нынешнего радиотелецентра и личный состав бомбардирского полка. Так намечались окраины, так вырисовывался постепенно новый центр будущего Симферополя.

Ранняя и снежная зима 1784/85 года проходила в бесконечных хлопотах, связанных с предстоящим приездом Екатерины II и административным, хозяйственным устройством области.

Князь Потемкин, главный устроитель поездки в Крым Екатерины II, 2 апреля 1785 года пишет Коховскому письмо. В нем пять пунктов подробных указаний, что еще нужно сделать для подготовки к «шествию». Второй пункт этого письма содержит решение о месте и об имени главного города Тавриды: «2. Камня и кирпичи заказать изготовить большое количество у Акмечети, где будет и губернский город Симферополь»…

Постепенно утверждается имя нового города. Симферополь растет и развивается как центр Таврической области, развивается по своей логике: не как наследник Акмечети, а как совершенно самостоятельный город, построенный на пустом месте, рядом с Акмечетью. Последнюю он потом просто «присоединил» к себе, подобно тому, как со временем «присоединил» с полтора десятка сел, попавших в городскую черту.

Таким образом, летом 1785 года завершились хлопоты по устройству административного центра Тавриды. Как-то исподволь он принял обжитой вид. За Александровским редутом теснятся черепичные крыши «областного дома». Стены зданий присутственного комплекса выкрашены охрой и, кажется, излучают солнечное тепло. Рядом с «областным домом», на самой крутизне над Салгиром, еще строится путевой дворец. К концу лета, когда стало известно, что «шествие» откладывается, строительства дворца законсервировали.

А возле «областного дома» постоянно толпятся люди. Ведь областное правление — пока единственное административное учреждение Тавриды и решает все дела — от финансовых до уголовных. Подъезжают пролетки с щеголеватыми офицерами из Севастополя, конвойные ведут на допрос колодников, скрипят ступеньки парадных крылечек под грузными шагами купцов, домогающихся выгодных казенных подрядов, озабоченно пробегают по коридорам служащие в военной форме — вчерашние армейские чины, не успевшие еще завести «статские» мундиры; в кабинетах, по-тогдашнему коморах, старательно водят гусиными перьями копиисты, размножая циркулярные документы. Множество вопросов, связанных с освоением новоприобретенных земель, требовали разрешения.

Летом 1786 года (во всяком случае, не позже середины 1788 года ) область получила официальный «прожектированный план Симферополя», пресекший всякую строительную самодеятельность. Интересно, что спустя столетие никто уже не мог сказать ничего определенного о том, как выглядел и был ли осуществлен первый генплан Симферополя. Найден этот план и впервые опубликован в 1918 году Н. Д. Полонской. На нем мы видим пространный квадрат застройки, привязанный к «порожнему» месту бывших военных лагерей Долгорукова и Суворова. Квадрат разделен сеткой взаимно перпендикулярных улиц на 16 кварталов. Еще восемь кварталов — «вторая очередь» — наложены в два ряда вдоль нынешнего проспекта Кирова с восточной его стороны.

Административный центр города должен был занять территорию Александровского редута. Здесь, в начале запроектированной средней продольной улицы (ныне улица Жуковского), предполагалось возвести огромный собор. Вогнутые фасады двух зданий, предназначенных для областных присутствий, ограничивали круглую площадь вокруг собора.

Выдержанный в духе градостроительных идей своего времени, новый административный центр города занимал два средних квартала в первом ряду от берега Салгира. Соответствующие два квартала во втором ряду, на современной улицей К. Маркса, предназначались под торговый центр с рядами благоустроенных лавок. Эти торговые кварталы срезаны почти по диагонали общим клином в сторону собора. Полученные таким образом симметричные боковые треугольники отводились под скверы с фонтанами. Все остальные кварталы предназначались для частной, поусадебной застройки. Никаких других учреждений, без которых немыслим современный город, в частности, школ, библиотек, театров и т. д., никакого благоустройства первый генеральный план Симферополя не предусматривал.

Сложилось мнение, что к осуществлению этого плана так и не приступили. Однако уже накоплен материал, позволяющий сделать прямо противоположный вывод: план почти полностью претворен в жизнь. Не сразу (архитекторы и землемеры все еще были заняты подготовкой к приезду Екатерины II) сформировались кварталы. Тем не менее на карте 1795 года уже заполнены постройками все контуры кварталов правого продольного ряда основного массива — между проспектом Кирова и улицей Пушкина. Сегодня в натуре мы видим почти все кварталы, весь квадрат первоначального плана города, ограниченный современными улицами Р. Люксембург и Ушинского, проспектом Кирова, улицами Самокиша и Толстого. Не по плану сложились только два квартала северного угла «квадрата», где подходила к центру города Перекопская дорога, которая никак не вписывалась в квартальную сетку. Вместо кварталов здесь возникли улицы, параллельные Перекопской дороге. В частности, Долгоруковская (ныне К. Либкнехта).

Совсем не получился новый торговый центр Симферополя. Впоследствии его место заняли частные, «обывательские» строения. Не получились торговые кварталы потому, что сугубо академичный, оторванный от жизни проект совершенно не учитывал естественного развития города, его уже сложившихся и складывающихся экономических связей. Торг всегда тяготел к перекресткам важнейших дорог, и торговая публика это понимала. Под любыми предлогами она отказывалась переносить свои лавки с оживленной Бахчисарайской дороги (проспект Кирова) в малолюдные кварталы.

Купцы предпочитали подписывать обязательства снести лавки по первому требованию властей, но строились все-таки поближе к традиционным торгам. Кстати, и в предусмотренных проектом жилых кварталах, как уже упоминалось, в первую очередь заполнились те, что были поближе к перекрестку Бахчисарайской и Перекопской дорог.

В пределах бывшей Акмечети (за которой полуофициально сохранялось старое название) участки новым домовладельцам нарезали с таким расчетом, чтобы впоследствии, когда будет убрано «ветхое строение», эти участки сложились в «регулярные» кварталы. Однако до перепланировки старых улиц дело так и не дошло. Со временем две разнохарактерные застройки кое-как состыковались между собой и слились воедино.

К началу нового 1787 года область должна была полностью сформировать положенный по всероссийскому штату административный аппарат, открыть все областные и уездные ведомства: казначейства, суды, органы самоуправления и т. д. В городе нет еще почты. Областная почтовая контора находится в Феодосии. Для казенной переписки по-прежнему надо прибегать к услугам армейских курьеров. К концу лета все-таки удается открыть Симферопольскую контору. Прибавляются новые заботы — стало известно, что будущей весной Крым «удостоится высочайшего посещения». Войска спешно достраивают дороги, наводят внешний лоск. Сложнее с путевыми дворцами. Симферопольский дворец все еще ждет живописцев. С большим трудом их удается заполучить весной 1787 года.

На левом берегу Днепра, на северной границе Таврической области, 18 мая В. В. Коховский встретил «высочайших особ» — Екатерину II, сопрождавших ее австрийского императора Иосифа II, западноевропейских послов и дипломатов.

Баснословно расточительное, превосходящее своей пышностью и зрелищностью самую изощренную фантазию, «путешествие» преследовало дипломатические цели: воздействовать на общественное мнение Европы, заставить его признать, что Россия полна решимости разбудить Крым от вековой спячки; доказать, что она твердо и навсегда вступила на берег Черного моря.

«Шествие» оправдало надежды своих устроителей. Оно имело для России самые благоприятные дипломатические последствия. В частности, привело к заключению антитурецкого союза России и Австрии. Потому и помнится этот грандиозный политический карнавал, это экстравагантное и все-таки историческое событие.

В Симферополь Екатерина II заехала уже на обратном пути, после того, как посетила Бахчисарай, Севастополь, Байдарскую долину. Проводив царицу, областной центр вернулся к своим собственным заботам. Однако ненадолго. В августе 1787 года Турция, которую усиленно провоцировали Англия, Франция и Пруссия, объявила России войну. Турция никак не могла примириться с потерей такого важного в ее агрессивных замыслах плацдарма, как Крым. Для захвата полуострова турецкие стратеги предполагали нанести главный удар с тыла: из своей крепости Очаковна Кинбурн и Перекоп.

В середине мая 1788 года в связи с угрозой вторжения в Крым крупных неприятельских сил был отдан приказ перевести Таврическое областное правление из Симферополя в город Перекоп (ныне не существует). И снова запылили под жарким солнцем подводы, груженные пухлыми связками бумаг и прочим канцелярским скарбом. За четыре года существования областное правление в четвертый раз меняло свою резиденцию.

Осенью в войне наметился явный перелом в пользу России. Ожил и Симферополь. Сюда из Феодосии переехал и 1 октября открылся областной почтамт. Чиновный люд, сообразив, что к чему, принялся спешно обзаводиться домовладениями. А 14 октября в Тавриду дошло правительственное распоряжение о том, что В. В. Коховский назначен Екатсринославским наместником. Временно дела принял его заместитель К. И. Таблиц, «поручик правителя области», или, как его чаще называли, вице-губернатор.

После взятия Очакова никто больше не сомневался в том, что Крыму не быть турецким. В январе 1789 года из города Перекопа в Симферополь возвратились вдоволь намерзшиеся в армейских палатках чиновники областного правления и других, в частности, уездных ведомств. Вскоре появился и новый правитель области: генерал-майор С. С. Жегулин — выходец из донского казачьего офицерства. В нем угадываются черты, воплощенные впоследствии в образах щедринских городничих города Глупова.

Краткое восьмилетнее правление Жегулина можно охарактеризовать как время самого разнузданного стяжательства. Пример подал сам правитель. Старались не отстать от него чиновники всех рангов. Они видели, как расхищают земли Тавриды «сильные мира сего», и спешили урвать то, что еще оставалось, покупали и перепродавали сады, виноградники, дома.

Где-то лилась кровь, суворовские чудо-богатыри штурмовали грозные стены Измаила, а за их спиной шел дележ добытого солдатской кровью и героизмом. Преуспели в этом дележе многие чиновники, канцеляристы, служилая сошка. Из них уже формировалось новое «благородное сословие» грядущего николаевского безвременья.

Заниматься Симферополем «в таких условиях» Жегулин, конечно, не мог. Градостроительная обстановка в Симферополе в год окончания русско-турецкой войны отчетливо проглядывает сквозь официальную переписку об учреждении в Симферополе медико-хирургического училища. Война выявила острый дефицит в медицинских кадрах, особенно таких, которые бы знали специфику врачебной работы в южных районах страны, а еще лучше — сами были бы выходцами из этих районов. Для подготовки медиков из местного населения и было задумано симферопольское училище. Жегулин получил предписание Екатеринославского и Таврического генерал-губернатора П. А. Зубова о том, что надо взять любое строящееся здание и переоборудовать его или, если оно только начато, строить далее как медико-хирургическое училище. Отвечая на это требование 25 июля 1794 года, Жегулин должен был признать, что «в Симферополе нет другого начатого постройкой каменного здания, которое могло бы быть употреблено для медико-хирургического училища, кроме основания здания, предназначенного для казенной областной аптеки, но на этом месте уже постановлено быть церкви».

И все-таки Симферополь строился. Постепенно, исподволь. Заполнялись усадьбами давно размеченные кварталы, вдоль Бахчисарайской дороги росли, как грибы, постоялые дворы, лавки, питейные заведения. Складывалось торговое население нового города.

Большое строительство в эти годы развернуло в Симферополе военное ведомство. Архивные дела свидетельствуют, что в июле 1795 года «при строении в Симферополе арсенала» находится архитектор Гагендорф под начальством инженер-полковника Деволана. Арсенал был построен (он нередко упоминается в документах последующих лет) рядом с казармами. Там, где впоследствии сложилась Госпитальная площадь (район нынешней улицы Студенческой).

В 1796 году умерла Екатерина II. Ее заждавшийся престола стареющий сынок Павел I тотчас принялся уничтожать все, что напоминало о ненавистной матери, даже то, в чем и не было никакой ее заслуги, что свершилось как историческая необходимость. В декабре 1796 года Павел I ликвидировал и Таврическую область. Как два «укрупненных» уезда Тавриду присоединили к Новороссийской губернии. Областной центр низвели до положения уездного города.

Такие перемены не могли не отразиться на развитии города. С отъездом большого числа чиновников бывших областных учреждений сюда хлынули торгаши. Купцы, содержатели постоялых дворов и кабаков раскупали опустевшие домовладения, некоторые казенные постройки. Город становится многонациональным, в нем селятся греки, армяне, евреи, цыгане, но преобладает все-таки русское население.

В это смутное время осел в Симферополе и знаменитый исследователь юга России академик Петр Симон Наллас. Между прочим, он оставил нам, наряду с трудами о природных ресурсах Крыма, и первое «краеведческое» описание Симферополя 1797 года:

«На площадке, предназначенной прежде для построек Симферополя, стоят на расстоянии полуверсты прекрасный губернаторский дворец, превращенный в казармы с отменой там губернаторства, и помещения для присутственных мест; кроме того, построено еще несколько домов, в том числе и дом для училища.

Между губернаторским домом и старым городом, почти в середине, на берегу Салгира, находится батарея, защищенная рвами, которые изрыты теперь дождевыми потоками. Батарея эта построена еще Суворовым, одно имя которого громче всяких восхвалений, всяких громких титулов».

Итак, город уже начался, город уже существует. Несмотря ни на какие превратности судьбы, он будет расти отсюда, от первых положенных в его основание камней.