В течение многих веков армянское население Крыма формировалось за счет иммиграции, самой крупной в армянской средневековой диаспоре была крымская колония. Полнокровной была ее экономическая и культурная жизнь. О ней напоминают нам сохранившиеся на полуострове памятники архитектуры. Ее истории посвящены труды многих исследователей. В 1778 г. эта колония прекратила свое существование. Что с ней произошло?
Первое сильное потрясение, после которого количество армян в Крыму уменьшилось в несколько раз, колония пережила в 1475 г., при захвате полуострова Османской империей. Часть населения погибла тогда от рук завоевателей, часть силой была увезена в Турцию, а часть эмигрировала за пределы Крыма. Оставшиеся армяне сумели в условиях тяжелой зависимости сохранить свои культурные обычаи и не утратили высокого профессионализма в традиционных видах деятельности.
Через триста лет, когда Крым стал театром военных действий между Россией и Турцией за господство в Черноморском бассейне, армяне участвовали в посреднической дипломатической деятельности и даже в боевых операциях на стороне русских войск.
Согласно Кучук-Кайнарджийскому миру 1774 г., Крымское ханство получило независимость, и Россия добилась свободы мореплавания через Босфор и Дарданеллы.
Следующим политическим шагом Екатерины II была попытка склонить живших в Крыму греков и армян к переселению на льготных условиях к побережью Азовского моря. Попытка эта удалась. В 1778 г. население Крыма уменьшилось более чем на 31 тыс. человек. В этом числе было 12 598 армян, которые в следующем году основали в устье Дона Ново-Нахичеваньскую колонию.
В Крыму опустело множество селений и городских кварталов. Крымское ханство приходило в упадок, его торгово-экономические устои были значительно подорваны. И уже через пять лет, когда Крым был присоединен к России, стал вопрос о его заселении и освоении, тем более что конец ханства привел к массовой эмиграции татар в Турцию.
После манифеста русского правительства от 13 февраля 1798 г. наступает не только количественный, но и многонациональный рост населения Крыма, так как манифест давал право поселения в любом месте, кроме Севастополя, «людям без различия национальностей и сословий». Поток переселенцев двинулся не только с территории России, но и из Германии, Швейцарии, Австрии, Польши, Турции.
То же происходило и с формированием армянского населения. Указ от 28 октября 1799 г. предоставлял армянам особые льготы. В их числе — освобождение от налогов и службы в армии на десять лет. Кроме того, им было «даровано право беспошлинно продавать вино», предписано «отвести удобной земли с лесом и водою». Среди первых армянских переселенцев в Крым были выходцы из Турции. В большинстве своем это были зажиточные горожане, в том числе из Константинополя. 200 семей поселилось в Карасубазаре, другие выбрали Симферополь, Старый Крым, Феодосию, Армянский базар (Армянск). Евпаторию, Бахчисарай, Керчь. Часть армян возвратилась из Новой Нахичевани. Это переселение с низовьев Дона небольшими группами продолжалось в течение многих лет. Так, в 1803 г. в Карасубазар возвратилось 30 семей, в 1811—1812 гг. в Старый Крым — 600 человек. Наконец, в Крым прибыли выходцы из армянских колоний Львова» Каменца, Кишинева.
Все эти группы переселенцев в Крым значительно отличались друг от друга. Прежде всего выходцы из Турции в большинстве своем не знали русского языка, а часть населения русских областей плохо владела армянским. Отличались быт, культура и религия. Армяно-григорианская церковь основала Бессарабско-Нахичеваньскую консисторию в Феодосии (в конце века была переведена в Кишинев), армяно-католическое духовенство обосновалось в Карасубазаре.
Чиновники Таврической губернской канцелярии испытывали немало трудностей при ведении делопроизводства и часто вынуждены были обращаться за помощью к духовенству, чтобы решить какой-либо спорный вопрос или получить справку. Серьезные разногласия возникали между поселенцами из-за земельных наделов. Льготной земли в Крыму попросту не хватало. Надо заметить, что, в отличие от болгар и немцев, армяне в Крыму не создали крупных сельскохозяйственных общин. Не случайно по переписи 1884 г. значится лишь один армянский хутор в Салынской волости» состоящий целиком из бывших турецкоподданных, да и те были безземельными. Дело в том, что более 30 процентов армян, проживавших в крымских деревнях, приходилось на селения со смешанным национальным составом. Крупные земельные наделы принадлежали армянским-монастырям, духовенству и нескольким помещикам, которые сдавали пашню, луга и леса в аренду местным-крестьянам, общинам или использовали наемных или сезонных работников.
Большинство армян в Крыму, около 70 процентов, составило городское население. Этот уровень почти не изменился и в годы Советской власти. В начале прошлого века армяне внесли в жизнь городов Крыма большое оживление. Оно проявилось в экономике, строительстве, но, прежде всего, в торговле. В первых десятилетиях XIX в. армяне держали в руках почти все внутренние и внешние торговые операции в Феодосии, Керчи, Евпатории.
Как же менялся численный состав армянского населения в Крыму? Если в 1799 г. на территории Крыма проживало 252 армянских семьи, что составляло 1043 человека, то через сто лет эта цифра возросла в восемь раз. А с 1897 по 1919 г.— сразу вдвое, достигнув 16 907 человек. Это самая большая цифра за последние столетия. Но если в первом случае рост был вызван волнами переселения на льготных условиях, то во втором сыграли роль трагические события. В 1894—1896 гг. в подвластной Турции Западной Армении начали приобретать систематический характер вспышки геноцида. В 1915 г. младотурецкое правительство, принимавшее участие в первой мировой войне на стороне австро-германского блока, учинило массовую резню и гонение армян. Ежегодно, начиная с 1965 г., 24 апреля отмечается армянским народом как День памяти жертв геноцида, памяти миллионов убитых и изгнанных и погибших от болезней и голода.
После революционных событий в Крыму, временной оккупации полуострова кайзеровскими войсками, гражданской войны — событий, повлекших большую миграцию населения,— количество армян в Крыму сократилось на треть. С установлением Советской власти в Крыму, борьба за которую выдвинула таких выдающихся революционеров и коммунистов, как С. А. Бабаханян (Николай Бабахай), Е. Р. Багатурьянц (Лаура), армяне приняли активное участие в строительстве новой жизни.
Правительство Крымской АССР в первые десятилетия Советской власти проводило экономическую и культурную политику с учетом многонационального состава населения. Наиболее крупными национальными общностями в Крыму были тогда русские и украинцы, татары, немцы, евреи, армяне, болгары, греки, караимы, крымчаки, цыгане, поляки, эстонцы.
Об участии армян в политической, экономической и культурной жизни Крыма можно судить на примере столицы республики — Симферополя и его округи. По переписи 1926 г. Симферополь по количеству армянского населения занимал первое место, в нем проживало 2364 человека.
В начале 20-х гг. Симферопольский округ состоял первоначально из шести районов — трех степных и трех горных: Биюк-Онларского, Сарабузского, Подгородне-Петровского, Бахчисарайского, Карасубазарского и Алуштинского с населением 87 200 человек. Два процента составляли армяне. По данным на 1 октября 1923 г., в исполкомах Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов работало восемь армян, в том числе в окружном исполкоме — три, райисполкомах — два, сельсоветах — три,
должности заместителя председателя Симферопольского окружного исполкома и окрпродкомиссара занимал А. А. Нерсесов. В Симферопольском горсовете было семь депутатов и три кандидата из армян.
В 20-е гг. Крым переживал большие экономические трудности. Голод, разруха, болезни, безработица — все это обрушилось на людей. И только развитие свободного предпринимательства с введением нэпа, кооперации в сочетании с государственным производством помогли выйти из кризисного состояния.
В Симферополе существовала кустарно-промысловая кооперация. Были кустари-одиночки, которые использовали и наемную силу, и артельные объединения. К 1930 г. из 547 проживавших в Крыму армян-рабочих 416 были заняты в кустарном производстве. После 1930 г. большинство кустарей-одиночек вынуждены были переходить в кооперацию. К 1932 г. основная масса кустарей была кооперирована. Появились передовики кооперативного производства. Среди них мастера обувной артели имени Ильича в Симферополе — Минасьян и Опекьян.
В 20-е гг., когда особенно остро стояла проблема занятости, в Крыму были созданы национальные общества взаимопомощи. Деятельность их была направлена главным образом на борьбу с безработицей путем организации различных предприятий. Кроме того, членам общества оказывалась медико-санитарная помощь через общество «СЕМСО», которое имело поликлинику, аптеку и лабораторию. Работу координировал совет по делам обществ «Взаимопомощь», куда входило по два человека от национальных обществ. Всего по Крыму такие общества в 1927 г. объединяли 3328 человек. В общество «Взаимопомощь» в г. Симферополе входило 135 армян.
В 1926 г. в сельской местности проживало 3678 армян из 10 713. В нескольких селениях со смешанным национальным составом преобладало армянское население. Такими были села Барып Армянский Джанкойского района (из 151 человека — 137 армян), Бурнаш Армянский (83 армянина, 7 русских), Ромаш-Эли Феодосийского района (97 армян и один русский), хутор Пролом Карасу-базарского района (из 145 человек — 139 армян). Среди традиционных занятий крымских армян на селе преобладали виноградарство, садоводство, табаководство и шелководство.
В селах были открыты национальные начальные школы первой и второй ступени. Армянские школы были в селах Айгашен, Барын, Мясниково, Новая Бурульча, Верхняя Осма, Ромаш-Эли, а в селе Субаши Шеих-Мамайского сельсовета, где проживало 286 армян, существовало две школы.
С учетом национального большинства в 1930 г. были организованы и национальные сельсоветы, в их числе два армянских. С началом коллективизации создавались и национальные колхозы в Крыму. Так возник, например, в 1929 г. колхоз «Миацал Гуйс» («Объединенная надежда») в деревне Новая Бурульча Карасубазарского района. Сформировался этот колхоз первоначально из 19 хозяйств, и дело у крестьян пошло неплохо. Судя по выступлению колхозника Вазьяна («Красный Крым», 1931 г.), в 1930 г. каждое хозяйство получило в среднем по 700 рублей дохода, в то время как индивидуальное хозяйство — около 400 рублей. В 1931 г. в колхоз входило 48 личных хозяйств, при этом 36— из Новой Бурульчи, а 12 — из других населенных пунктов.
Впоследствии больших успехов достиг колхоз имени С. Шаумяна Карасубазарского района, который славился своей овцетоварной фермой.
С открытием Всесоюзной сельскохозяйственной выставки лучшим труженикам присуждалось звание «Участник ВСХВ». Среди них встречаем имена колхозников А. К. Кишишянц, Н. А. Тосунянц и X. Д. Овестьян из колхоза «Путь Ильича» Старокрымского района.
И все же большая часть крымских армян жила в городах. Национальный колорит крымских городов проявлялся прежде всего в культурной жизни. Существовали национальные школы, клубы, библиотеки, детские сады, театры, коллективы художественной самодеятельности. В 1939 г. в Симферополе проживало 2798 армян. Их дети могли получать начальное образование в национальной школе. На бывшей Армянской улице (ныне Кавказская), рядом с армяно-григорианской церковью, находился армянский клуб имени А. Ф. Мясникова (Мясникяна). Ныне сохранилась лишь одна сторона бывшей Армянской улицы и здание клуба, выходящее частью на Армянский (ныне Керченский) переулок. Клубы так¬же были во всех крупных городах — Севастополе, Карасубазаре, Ялте, Евпатории. В Керчи был интернациональный клуб, где существовало и отделение армянской культуры. Национальная библиотека в Симферополе насчитывала до 33 процентов книг на родном языке и считалась одной из наиболее укомплектованных, но, как и большинство других, размещалась в очень плохом помещении. В Симферополе существовали также армянский детский сад и курсы по ликвидации неграмотности.
Надо сказать, что армянская культура в Крыму переживала немалые трудности. Одна из причин — рассредоточенность армян по городам и селам. Другая — сложность с подготовкой кадров. Так, например, учителей для начальных школ готовил лишь педтехникум в Нахичевани-на-Дону. Проблему учительских кадров иллюстрирует выступление корреспондента газеты «Красный Крым» (1926.— № 197): «В Севастополе открывают армянскую школу, вербуют до 80 детей на две группы и дают одного учителя. В Ромаш-Эльской армянской школе на 70 с лишним детей один работник весьма слабой квалификации и не владеющий русским языком».
С постановлением ЦКВКП(б) от 25 июля 1930 г. «О всеобщем обязательном начальном обучении» положение несколько улучшилось. Было принято соответствующее постановление ЦИК Крымской АССР, где ставилась задача увеличить сеть национальных школ, улучшить обучение на родном языке. Однако, несмотря на развернутую кампанию по ликвидации неграмотности, количество учащихся в школах Крыма с обучением на армянском языке в 30-е гг. не увеличилось. Рост наблюдался лишь в неполных средних школах за счет тех, кто решил продолжить образование, полученное в начальной национальной школе. Объясняется это тем, что многие армянские дети учились в русских и татарских школах и порой владели родным языком слабо, а то и не знали вовсе. Тут сыграл определенную роль и всекрымский план коренизации населения. Этот план, в частности, строго регламентировал национальный состав руководящих работников. Декретом ЦИК и СНК Крымской АССР от 3 марта 1929 г. переводилось на татарский язык делопроизводство в районах и селах с большинством татарского населения. Более 60 государственных учреждений должны были вести с этими районами переписку исключительно на татарском языке. Процесс коренизации получил широкое развитие. И если по данным 1930 г. на руководящей работе в Советах было около 20 депутатов армянской национальности, то в 1932 г.— уже ни одного, как, впрочем, и представителей других национальных меньшинств Крыма.
Годы сталинского режима оставили неизгладимый след и в истории Крыма. Каждая газетная страница пестрела заголовками о врагах, оппортунистах, фракционерах, шпионах и вредителях. В атмосфере страха, подозрительности и неуверенности в завтрашнем дне увядали ростки самобытности, индивидуальности, творчества. Атмосфера эта отразилась и на состоянии национальных культур малых народов Крыма. Усилился процесс ассимиляции. Он коснулся многих армянских семей. Примером тому может служить и история семьи автора этих строк.
Дед мой был родом из Нахичевани-на-Дону. В числе переселенцев он переехал в середине прошлого века сначала в Карасубазар, а потом в Симферополь. Это была типичная армянская семья, здесь знали язык, грамоту, исповедовали армяно-григорианскую веру. Отец мой, родившийся и выросший в Крыму, плохо знал родной язык, образование получил в гимназии, а затем в военной фельдшерской школе, хорошо владел татарским разговорным языком. Естественно, что наше, третье поколение уже было далеко от истоков национальной культуры. Вернуться к ним трудно, но необходимо, чтобы заполнить белые пятна в крымской историографии.
Искажение принципов ленинской национальной политики порой приводило к тому, что некоторые семьи предпочитали изменить фамилию, а то и национальную принадлежность. Это не было новым явлением и в армянской диаспоре и диктовалось, как правило, той обстановкой, к которой волею судеб приходилось приспосабливаться.
Из молодого поколения 20—30-х гг. формировалась в Крыму и многонациональная интеллигенция. Большинство армянской интеллигенции уже с первых лет Советской власти активно участвовало в культурной, общественной и научной жизни республики и страны.
Традиции культурно-просветительной и благотворительной деятельности зародились еще во второй половине минувшего века, а в начале 20-х гг., обрели новую благодатную почву. Выдающийся армянский композитор, дирижер и педагог Александр Афанасьевич Спендиаров (Спендиарянц) был одним из первых профессиональных композиторов, который бережно относился к музыкальному творчеству народов Крыма. Он создал прекрасный цикл «Крымские этюды». Дом А. А. Спендиарова в Ялте был широко известен как культурный центр, в нем гостили друг Спендиарова композитор А. Глазунов, писатели-«знаньевцы» М. Горький и С. Найденов, армянский поэт и переводчик А. Цатурян, художники В. Суренянц, Г. Мясоедов, Скульптор — C. Меркуров… Этот дом посещали композиторы А. Аренский и Ц. Кюи, здесь пел Ф. Шаляпин.
В начале 20-х гг. Спендиаров развернул в Крыму широкую педагогическую и просветительскую деятельность. Он открыл музыкальную школу, руководил самодеятельными хорами и оркестрами, сделал музыкальную обработку многих русских, украинских и татарских народных песен. Не случайно крымские татары считают его и своим национальным композитором. В 1924 г. А. А. Спендиаров уехал в Ереван и посвятил себя становлению музыкальной культуры Советской Армении.
1921 г. был последним годом жизни живописца, архитектора, графика, театрального художника Вардгеса Яковлевича Суренянца. (Недавно вновь переиздана в его иллюстрациях поэма А. С. Пушкина «Бахчисарайский фонтан»), В. Я. Суренянцу не удалось завершить роспись армянской церкви в Ялте, в создании которой он принимал участие и как архитектор, и как художник. Он похоронен у подножия этого храма, одного из самых значительных архитектурных памятников начала века.
Не менее интересен и факт участия армянской интеллигенции в работе Российского общества по изучению Крыма. В самом начале деятельности общества была опубликована статья его активного участника врача И. М. Саркизова «Лечебное значение Крыма». Он же был одним из авторов путеводителя «Крым», выпущенного Московским физиотерапевтическим обществом и РОПИКом. В составе инициативной группы Евпаторийского отделения РОПИКа были врач Э. X. Зарифьянц, Д. Я. Беркчиянц, членом правления и казначеем Феодосийского отделения состоял известный художник, директор галереи И. К. Айвазовского Н. С. Барсамов.
Работая в галерее, искусствовед и исследователь Н. С. Барсамов вместе с сотрудниками постоянно пополнял ее новыми находками. Ими была собрана коллекция произведений учеников И. К. Айвазовского — Л. Ф. Лагорио, А. И. Фесслера, а также К. Ф. Богаевского, М. И. Латри, М. А. Волошина. В 1930 г. вышла первая книга об Айвазовском, написанная Барсамовым. Благодаря решительным и самоотверженным действиям Н. С. Барсамова и С. А. Барсамовой картинная галерея И. К. Айвазовского была спасена накануне фашистской оккупации Феодосии.
Искажения ленинской национальной политики привели к тяжелым последствиям. Не только национальные традиции и культура, но и история малых народов предавалась забвению, разрушались и осквернялись памятники материальной культуры. К сожалению, процесс этот не остановлен до сих пор. Среди других лежат в развалинах и армянские средневековые храмы, лапидарные и эпиграфические памятники прошлого.
П. К. ТЫГЛИЯНЦ, бывший член правления Крымского армянского общества культуры «Луйс».
